Один на один с трагедией
------
Травмированная терактом в Беслане семья прячется от своего горя в бывшем шахтерском поселке Мизур. Отец, два сына и дочь, которая нуждается в срочном лечении фактически остаются один на один с трагедией, мать погибла, возможно, из-за травматических последствий после теракта. В результате такой изоляции в семье развиваются очень нездоровые отношения: все дети страдают от гиперопеки отца (Заур), он не дает возможности свой дочери (Ада) продолжить лечение, а младшего сына (Дакко) не пускает в школу. Дакко серьезно отстает в эмоциональном развитии от своих сверстников, а Ада попросту ментально нестабильна. Она постоянно испытывает стыд из-за своих проблем со здоровьем, находится в глубоком отчаянии. Единственный, кто вырвался из этого семейного ада - это старший брат (Аким), который с первых минут фильма сожалеет, что вернулся, хоть и ненадолго, обратно. Все это происходит в условиях абсолютного социального и экономического дна, о бедности семьи хорошо говорит убранство квартиры. В фильме говорят очень мало, вы не услышите ни одного полноценного монолога. Все это позволило режиссеру Кире Коваленко создать для зрителя давящую и неприятную атмосферу. Это абсолютно фестивальный фильм, не для широкого зрителя, так как он не развлекает, он заставляет переживать самые неприятные эмоции, наблюдая за Адой. Но я нахожу данный фильм очень полезным для просмотра. Оторванная и травмированная семья, которая убежала от своих родных и близких, в семье нарушены все границы и типичные для Кавказа семейные роли – мир этой семьи рухнул во время теракта, дальнейшая их жизнь это уже попытка выжить после апокалипсиса. О том, что в семье нет привычных для нас границ, авторы фильма показали через цепь довольно ярких именно для жителей Осетии фрагментов. Например, в время семейной трапезы, тот редкий момент жизни, когда вся семья вновь в сборе, старший сын Аким в середине разговора встает из-за стола и уходит, забирая с собой брата и сестру, при этом никто не пытается поговорить с отцом, дождаться, когда он закончит есть, у отца не спрашивают даже формального разрешения встать из-за стола. Или же момент, когда Аким здоровается с другом отца, который намного превосходит его по возрасту, не выходя из автомобиля. К концу фильма у меня сложилось четкое ощущение страха перед такой атмосферой, когда все твои культурные коды стерты, когда твое ментальное здоровье подорвано в результате действий террористов-фанатиков, когда нет никакого намека на нормальное будущее. Почему нет будущего? Потому что нет никого рядом. Мы не видим большую родню, многочисленных братьев и сестер отца, которые бы помогли сорвать полотно этой гнетущей атмосферы семьи, которые бы вновь дали детям шанс на социализацию. Кира Коваленко показала нам, как страшно оказаться один на один с трагедией, без поддержки, без колоссального инклюзивного ресурса, которым обладает наша культура. К сожалению, разного рода эксперты, критики и СМИ представляли нам этот фильм как произведение, которое атакует «самое сердце отечественного патриархата - Северный Кавказ». Все рецензии нашпигованы дробью колониальных, шовинистических штампов о Кавказе, можно найти с десяток рецензий, где говорится, что история Ады - это типичная история кавказской девушки, которая устала от гиперопеки отца, истоки которой в патриархальном укладе кавказцев: «это Кавказ, здесь мало что изменилось для женщин за 300 лет». Но в фильме этого нет, истоки гиперопеки Заура - это горе, потеря близкого человека. Для него это единственный способ выжить, пережить трагедию. Пока его сыновья и дочь рядом - он жив, и нервная реакция на отказ Акима возвращаться хорошо демонстрирует как это чувство глубоко укоренилось в отцовском сознании. Заур отпускает Аду (отдает ей паспорт), только после своей смерти как отца, когда он уже парализован и не в состоянии больше играть в живого человека. Да в фильме вообще нет ничего из того, что пишет критик Долин, такие ресурсы как «Медуза» и прочие. Возможно, они хотели продать этот фильм большой российской аудитории, используя избитое: «Смотрите как там у этих патриархальных дикарей». Возможно, у них получилось. Итог: «Разжимая кулаки» стоит посмотреть, хотя бы ради того, чтобы убедиться – российская либеральная публика не в состоянии преодолеть колониальные штампы в отношении Кавказа; хотя бы ради того, чтобы посмотреть как страшно жить в семье, где нет границ между отцом и сыном, отцом и дочерью, братом и сестрой. Роль осетинского языка в фильме минимальна. Актеры невероятно фактурные.И помните, у этого фильма нет задачи вас развлечь, он погружает вас в неловкую и душную атмосферу отчаяния. Вам он может не понравится, но этот не значит, что фильм плохой. И да, проблема гипеоропеки крайне актуальна для современного мира, от США до Кореи, от Карелии до Кавказа.
------
Особый взгляд
------
Александр Роднянский, продюсер этого фильма - крупный бизнесмен мира кино. HBO, Apple TV, Netflix, Канны, Оскар, Венеция... У кого ещё из наших такие партнёры? Умелый резонанс сопровождает каждый его фильм, формируя у публики предубеждение, что 'Роднянский' означает 'отличающийся качеством кинопродукт'. Фестивальные награды не только подтверждают это качество - они выступают для своих фильмов прочной бронёй. Тот, кто смеет, высказаться о фильме плохо, обвиняется в неспособности понять глубокий авторский кинематограф…«Разжимая кулаки» подаётся именно так - «глубокий авторский кинематограф». Чтобы аудитория не сомневалась в этом, фильм со вступительных титров демонстрирует набор суеверных признаков такого кино - медленное действие, причудливые персонажи, долгое многозначительное молчание в большинстве сцен… Согласитесь, в сознании масс это и есть признаки авторского присутствия. Но Искусство авторский титул не раздаёт номинально. Помимо фактического создания какого-то произведения, автор должен достичь в нем уникальных, выдающихся результатов. Автор - это сила чувства, размах мысли, глубина содержания. К сожалению, вдумчивый зритель в “Кулаках” такого автора не найдёт, и такое кино правильней было бы называть «операторским» (ведь на экране нет ничего, кроме фактически снятых оператором кадров). Фактура, свет, интересные лица в костюмах особых цветов - неплохой дизайн будет любопытен только до тех пор, пока не возникнут вопросы к СОДЕРЖАНИЮ. А эти вопросы возникают очень быстро, с самого начала.Сценарий, действительно, напоминают своими элементами балаговскую «Тесноту»: семья, гиперопека, желание освободиться; патологии в характерах, неживые диалоги, неживой и обязательно неудачный секс… Сами эти элементы, разумеется, невинны, но воплощение их на экране иначе, как безобразным не назовёшь. Фильм похож на длинный ролик из TikTok, в котором группа ребят, собравшись, изображает тяжелую, полную боли и страданий жизнь, упрощая её и не особо заботясь о том, чтоб получалось убедительно. «Теснота» и «Дылда» были такие же и, учитывая, что у Коваленко с Балаговым общая школа, мы можем говорить об одинаковом уровне их профессиональной подготовки. Сокуров их там, видимо, штамповал... Хотя, вот, что он сказал об успехе «Кулаков» в Каннах:«Нельзя считать попадание фильма на фестиваль критерием его качества. Просто вокруг данного фильма сложилась конъюнктура - кто-то успел замолвить за него слово, у кого-то есть какие-то связи в дирекции фестиваля, какие-то отношения с членами отборочной комиссии…»Конечно, это возвращает нас к Роднянскому, но с него взятки гладки. Он продюсер и делает, что должен. Все вопросы тут к самим режиссёрам.Высокие оценки плохому российскому кино - явление совсем не уникальное. Задолго до «Кулаков» и «Тесноты» были - Элем Климов и Лариса Шепитько, муж и жена, ответственные за «Восхождение» (1976) и «Иди и смотри» (1985). Эти бездарные картины, благодаря их наградам в Берлине и на Венецианском кинофестивале, считаются артхаусными шедеврами по сей день. Мало, правда, кто вспоминает истерику режиссера Райнера Вернера Фассбиндера, возглавлявшего тогда жюри Берлинале, и разоблачившего сговор коллег дать «Восхождению» незаслуженную, нечестную награду. Глас вопиющего в пустыне Фассбиндер… Хорошо, что он не видел остальное наше кино.3 из 10
------
«Le montagne tremano»
------
«Разве я солгу, сказав, что великие трагедии разыгрываются в тишине? Люди скрывают свои чувства и пытаются не показывать на лице ту бурю эмоций, которая захватила их душу. Напряжение словно бы скрыто и выплескивается лишь в тот момент, когда случается катастрофа.» - Из книги Карла Теодора Дрейера «О кино, статьи и интервью»: Длинной канонадой разнеслись по небу отзвуки чего-то масштабного. Все в округе замерло, затихло и погрузилось в неспешную тавтологичную круговерть рутинных будней. Лишь только молодые люди в упоении пытаются предаваться наслаждениям, крутясь в неистовом машинном дрифте. Гонка жизненных удовольствий затягивает, кружит и опьяняет голову. Но в то же время под буксующими ликующими колесами поднимается что-то зловещее. Вновь восстает пыльная вереница прошлого, а за окном, дребезжащей от скорости машины российского автопрома, проступают величавые горы. И эти горы дрожат. Кажется, катастрофа уже случилась, а вот что же было после? Это история о молодой девушке Аде, ее братьях и их отце, которые переезжают в горный поселок и пытаются жить тихой счастливой жизнью. В этом чудаковатом осетинском мирке Ада то ли раздражается, то ли развлекается от постоянных предложений своего ухажера Тамика свинтить с работы и покататься на машине, но ее младший брат Дако если что всегда на чеку и готов избавить сестру от занудного паренька, смело поработав с ним на кулаках. Надо заметить, что по ночам спесь юного храбреца спадает на нет и он приходит спать в комнату старшей сестры, потому что боится сильно надоевших назойливых кошмаров. Уставший после работы отец, закрывает дверь на все существующие замочные скважины, чтобы жаждущие приключений дети, вдруг невзначай не ушли веселиться, а после спокойно включает телевизор и смотрит какую-то необычную программу по местному телевидению, извещающую об умерших сегодня в Осетии людях. «В фотографии есть две неправды»: - сказал фотограф Сергей Максимишин. Человек снимает не жизнь, а реакцию объекта на самого себя, потому как в момент спуска затвора не способен исчезнуть и априори заставляет обращать на свою персону незаслуженное внимание, которое выстраивает стену скептицизма между неверующим зрителем и создателем изображения. Вторая заключается в том, что профессионалы обречены кадрировать действительность и под воздействием своего субъективно-корыстного взгляда невольно лишают мир правдивых элементов, предавая окружающим вещам эстетическую выхолощенность. Несмотря на то, что Кира Коваленко не фотограф и впрямую сталкивается с парадоксальной проблемой отображения реальности, она настойчиво идет в бой за правду и запихивает ее в кадр, стремясь приблизиться к своим персонажам настолько, что они начинают чувствовать напряженное дыхание кинооператора. Эта ситуация рождает необходимый эффект: герои становятся поистине дальнозоркими и впадают в состояние аффекта, который дарит им возможность верить и жить исключительно своими персонажами. Пока они заняты своим делом, кинокамера, словно уподобившись еще одному члену их семьи, в тончайших полуштрижках шатается за ними вслед, пытаясь на физиологическом уровне прочувствовать то, что происходит не в окружающем мире, а в их изломанных душах. Старший брат Ады когда-то уехал в Ростов. Это его с таким странным нетерпением в начале фильма ждет на автобусной остановке сестра. Не дождавшись, уходит домой, идет в очередной раз на работу в продуктовый магазин и на секунду как будто забывает о нем. Но вот он уже дома и спокойно, занимается своими делами. Ни одна лицевая мышца не выдает в Акиме радости от приезда в отчий дом. Но с возвращением брата из темных закоулков семейных интерьеров проступает что-то неопределенное. Какая-то проблема, темный старенький ларчик в пыльном и забытом углу комнаты. Аким привез тот самый ключик, который покажет аккуратно уложенное на дне небытия желание, разрушающее окружающее пространство. В фундаменте дома зияет трещина, от какого-то землетрясения. Туман рассеивается, и мы замечаем, что от этих толчков дрожат даже горы. Что же все-таки тут случилось?Эта краеугольный для истории фильма эпизод, который вскрывает незажившие до конца семейные раны и проливает свет на мечту главной героини– сбежать вместе с братом от странного отца, который не дает дочери пользоваться парфюмом, запрещает носить длинные волосы и не желает выпустить ее из собственных объятий. Вот они главные и прозрачные проблемы фильма: тема несвободы, угасания института традиционной семьи и убивающей отцовской любви. Именно об этом настойчиво повествует на протяжении всего хронометража фильма картина Киры Коваленко. Наблюдая за происходящим, «кулаки в карманах» Марко Беллоккъо потеют от волнения, а изящные руки Робера Брессона напряженно скрестились между собой. Самый большой плюс работы Киры Коволенко – это ее безусловный профессионализм, невероятно точные мизансцены, подобные хореографическим па, пластика актерских движений вкупе с аккуратной недосказанностью. Вторая заслуга - это язык, который подобно музыке струится из уст обаятельных персонажей в виде осетинской речи, на помощь которой приходит невербальное стремление к общему объединению, выраженное через телесность. Когда не остается возможности разговаривать герои фильма обнимаются, скручивают друг другу руки, прижимаются во время сна, держаться чтобы не упасть с мотоцикла и злостно барахтаются, желая убежать подальше. Этот бессловесный диалог между героями хоть и становится предтечей смерти, но всячески пытается бороться с навсегда потерянной коммуникабельностью. Пожалуй, фильму «Разжимая кулаки» не хватает лишь хладнокровности и жесткости, чтобы ударить зрителя катарсисом по голове, конкретности и прямолинейности сюжетостроения, чтобы войти в ряд разрывающих сердца драм, рациональности и эмоциональной отстраненности, чтобы вынести из фильма глубинное умозаключение, не лежащее на поверхности произведения. Хоть в фильме Коваленко очень много любви и сострадания к своим персонажам, но не в каждом эпизоде это дает нужный эффект, а порою выглядит избыточно. Кажется, режиссер так и не решила для себя на чьей из двух противоборствующих сторон остается ее мнение. Но в этой рецензии я не собираюсь ее ругать и наподобие самой Киры Коваленко, оставившей катастрофу в Беслане за гранью своего фильма, не буду подробно останавливаться на том, чего не хватило фильму. Однозначно, это достойное вашего просмотра кино. 7 из 10
------
«Разжимая кулаки» - «У скал есть глаза».
------
Кира Коваленко - еще одна выпускница мастерской Александра Сокурова. Больше напоминающей дипломную работу дебют «Софичка» помог Коваленко заявить о себе. Тоскливо от того, что в обиходе до сих пор не существует подобного понятия, как «Кавказская новая волна». Кантемир Балагов, Владимир Битоков, Кира Коваленко. Конечно, ещё и Александр Золотухин. Но если фильмы первых трех режиссеров имеют свойство переплетаться друг с другом своим содержанием, тематикой и проблемой, то Золотухин сменил ракурс видения совсем в иное русло.Новая картина Киры Коваленко «Разжимая кулаки» не пытается постепенно ложиться в одну постель со зрителем и удушающе его обнимать. Импульс начинает преследовать с самых первых кадров, встречая цветокоррекцией, больше походящей на ржавчину. А горы здесь сравнимы с бетонной стеной.Главная героиня - Ада, хочет сбежать в другой город подальше от отца, который, в свою очередь, не может представить свою жизнь без дочери. Кавказская пленница, которая хочет вырваться в другой, как ей кажется, более свободой мир. А пока она здесь: где стены домов больше походят на расстрелянные лица, а сообщения о панихидах заменили всякие шоу и передачи по телевизору. Клетка внутри крепости, от которой Ада ищет ключ. И все это пропитавшееся чувство неволи демонстрируется через заборы, горы, металлические решетки, которые то и дело рифмуется с крупным планом Ады, чье лицо постоянно наполнено каким-то детским стеснением вокруг этих огромных отвесных скал. Она уже не ребенок, но еще и не достигла того возраста, когда человек именует себя взрослым.Кира Коваленко - воительница. Её картина обладает смелостью высказывать наперекор тем состоявшимся устоям и традициям Кавказа, которые сегодня в виде скал и холмов с глазами наблюдают и держат в цепких лапах людей, чьи воображения о свободе так и остаются воображениями. И с помощью своей героини Ады она говорит не о том, что свобода - есть хорошо, а скорее о том, что бороться за право выбора - это нормально. Все окружение словно являет из себя каменный поток, который перестал помнить о человеческих правах. Теперь только приказы, а ты постоянно дрожишь по дороге домой к своему отцу в надежде на то, что всё обойдется. И так каждый день. Каким бы прошлое ни было, и как бы проблемы не связывали людей, в один момент нужно уметь отпускать.Конечно, сравнения с «Теснотой» Кантемира Балагова неизбежны. Но, если история Балагова была более интимной по своему содержанию, более «тесной» и удушающей, то в картине Коваленко лишь опилки всего этого. Язык повествования, который применяет она, представляет из себя историю о более глобальных вещах, хотя на первый взгляд, может показаться, что перед нами еще один сюжет о семье, а главная проблема - это чрезмерная опека. И вся эта камерность перестраивается в театр внутренней борьбы одного человека. Персонажи, окружающие Аду - это не только двигатели сюжета, но и образующие определенные явления фигуры. Один олицетворяет свободу и будущее, другой - неволю и прошлое. И все это в постоянном поединке. Внутреннем поединке, который происходит у Ады. Будто вот-вот эта тяга к будущему, и тянущая веревочка из прошлого разорвет ее напополам. А если и не разорвет, то задушит. Благо есть курточка, которая стала эдакой кислородной маской для неё, но неизвестно насколько хватит воздуха в баллоне.Кира Коваленко играет в своем фильме на нескольких уровнях, которые уже частично были затронуты здесь. Один из них - это основная история про девушку, которая хочет найти выход из отцовского дома и стать полноценным взрослым человеком. Второй - месседж с критикой о патриархальных устоях и правилах, ставших основой жизни. И третий уровень - это игра с символизмом. Один заголовок картины скрывает за собой гораздо большее значение. И дабы не раскрыть все секреты ленты, определение «разжать кулаки» - это как раз та самая отсылка на то глобальное, во что и превращает свой фильм Коваленко. Разжать - значит зачеркнуть все устоявшиеся устои и нормы. Отпустить - значит высказаться через призму искусства о том, о чем не принято распространяться через широкое обозрение на Кавказе в угоду национальной среды. Когда выбор будет сделан и скалы распахнутся, то и реальность способна сломаться от таких больших перемен.«Разжимая кулаки» - это кино, представляющее из себя громкое высказывание, способное разорвать каменные глыбы заложенных принципов воспитания и заложенного менталитета. И не случайно в главной роли здесь женский персонаж, который превращает и без того смелую историю в еще более обжигающую повестку. И нельзя не отметить Милану Агузарову - та, которая и сыграла роль Ады. Полная робости и силы воли, ее героиня, отождествляет всю ту внутреннюю боль, тревогу и травму от недостатка воли и воздуха свободы. И главная ценность, идентифицирующая картину «Разжимая кулаки» как самостоятельное произведение, а не как оммаж на какую-нибудь «Тесноту», - это пульс, который Коваленко преподносит, а затем расщепляет. Ощущая биение сердца этого фильма, начинаешь чувствовать тот внутренний морок, который постепенно обволакивает. И пока семейные страсти живут в фильмах Балагова, картина Коваленко кричит и уничтожает. И неясно что, а главное кого уничтожает. Сложно понять на какой ноте Кира Коваленко ставит точку в своей истории, но очень хочется верить, что выстрелы способны разбудить всех остальных. Таких же заточенных и невольных, непосильных и отчаянных.8 из 10
------
Шрамы под курткой. Рецензия на фильм «РАЗЖИМАЯ КУЛАКИ»
------
«Разжимая кулаки» – второй полнометражный фильм режиссёра Киры Коваленко («Софичка»), выпускницы Кабардино-Балкарской мастерской Александра Сокурова, до смешного напоминает больше списанную у одногруппника Кантемира Балагова («Теснота», «Дылда») 'курсовую', нежели самобытное и осознанное произведение. И связано это не с тем, что Балагов и Коваленко учились вместе у одного мастера, и даже не с общей тягой режиссёров показывать и рассказывать о преимущественно бытовых моментах – всё же именно такую сверхзадачу в своих учеников Сокуров и закладывал. Проблема состоит в том, что «Разжимая кулаки» – это та же самая «Теснота» 2017 года с теми же самыми сценами, эпизодами и тональностью, но рассказанная через призму женского мировоззрения, благодаря чему картина у Коваленко получилась более мягкой и чуткой, чем у Балагова, а её гуманистический посыл менее нарочитым.Центральная героиня по имени Ада (Милана Агузарова) живёт со своим отцом и двумя братьями в маленьком североосетинском шахтёрском городке Мизур, расположенном между отвесными скалами. Хоть девушка уже и стала взрослой, отец всё ещё воспринимает её как маленького ребёнка, а потому старается контролировать каждый шаг. И если поначалу всё это выглядит как гиперопека, появившаяся в следствии предрассудков со стороны мужчины, очень быстро режиссёр даёт понять, что незнающая границ забота со стороны главы семьи – последствия трагических событий, оставивших Аду со шрамами на теле и повреждёнными органами до конца жизни.И хоть при подобном описании истории главная награда в Особом взгляде Каннского кинофестиваля и начинает выглядеть как приз, который вручили исключительно из-за центральной темы, Коваленко намеренно не пыталась играться с трендом на феминистическое кино. «Разжимая кулаки» вообще очень и очень трудно можно назвать фильмом феминистическим – он, скорее всего, именно гуманистический, нежели политический, ибо режиссёр не делает женщину угнетённой и несчастной по вине грубых, злых и ослеплённых патриархальными устоями мужчин. Нет, мужчины у Коваленко такие же добрые, полные любви и тепла сломленные люди, как и их несчастные женщины, с которыми попросту не знают, как правильно обращаться, представители сильного пола. Это же отражается и в борьбе Ады со своим отцом – режиссёр ведёт историю не в сторону накала напряжения между женщиной и мужчиной, а к смягчению конфликта.«Разжимая кулаки» – кино не о том, как бравая феминистка пытается дать бой патриархату и после череды неудач сдаётся. Это фильм о принятии и о том, что если далеко не каждый человек способен пережить рабство, то вот свободу – уже никто не в силах. Потому «Кулаки» не о борьбе, а о примирении. Кира Коваленко рассказывает о том, как взрослый мужчина испытывает страх за жизни своих детей, поэтому и пытается контролировать их. Ада, мечтающая о любви и надёжном мужчине рядом, не понимает своего отца, ведь смотрит на мир через призму своего ещё юного сознания. Она ещё не успела набить себе шишки, хотя шрамы на её теле уже давно погубили в ней ребёнка. Главная героиня мечтает вырваться за пределы бетонных многоэтажек, что режиссёр очень тонко отражает при помощи цветастого гардероба всех центральных персонажей.Несмотря на серость окружения, герои одеваются в яркую одежду, что, с одной стороны, хорошо отделяет их фигуры от фона, а с другой – визуально показывает их желание сбежать из места, в котором они живут. И подобными деталями «Кулаки» и интересны прежде всего. Александр Сокуров смог не просто воспитать из своих учеников талантливых постановщиков, но и грамотно настроить прицелы молодым режиссёрам. Потому Коваленко ищет красоту в быту, аккуратно работает с цветом (не только в выборе одежды) и камерой, которая занимает позицию наблюдателя. Режиссёр словно намеренно не пускает зрителя в мир фильма, держа его на расстоянии, позволяя ему тем самым более объективно смотреть на происходящие события, не занимая какую-то из сторон. А съёмка на манер Cin?ma-v?rit? на преимущественно широкоугольную оптику с закрытой диафрагмой создаёт иллюзию документальности, благодаря чему вера в столь кухонную историю у зрителя лишь усиливается.Основная проблема у «Кулаков» заключается лишь в сырости сценария, из-за чего все сюжетные арки, кроме центрального конфликта Ады со своим отцом, не работают вовсе. Два брата главной героини – фикции, которые ничего из себя не представляют. Старший брат – типичный архетип старшего брата, младший – картонный образ младшего. Персонажам не хватает глубины или же уникальных черт в характере. Это же можно сказать и про любовный интерес Ады в лице озорного молодого человека, который сюжетно тоже представляет из себя функционального персонажа, чем полноценного героя второго плана. Да и в целом, несмотря на важность поднимаемых в фильме тем, «Кулаки» ощущаются очень беззубым кино. Кира Коваленко больше мусолит проблемы, чем борется с ними, приводя историю, в конечном счёте, хоть и к тривиальному, но к берущему за живое благодаря своей реалистичности и честности решению.6 из 10