Как веер от зноя
------
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии летали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.

Вниманию зрителя лёгкое дуновение российского кинематографа. Почти что кино без кино. Комедия о реалиях нынешнего времени. Без злой иронии, без ухмылки высокомерия. Нам преподана широта русской души как вольница бескрайних земель до самых Владивостока и Камчатки. И пение этнографического коллектива скользящего на «чахлой кобылёнке» множеством лошадиных сил запряженной. Русские сарафаны в славянском обрамлении лиц с голосистым пением в розливе. Эх, распахнись душа, как ты хороша! Озорством частушечным Вас потешим, печалью кручины девичьей убаюкаем, и взбодрим - чтобы ноги в пляс, и умоем слезою горькою сейчас. Катит-катит повозка жизни по ухабам ямных дорог, скрепит переваливаясь и заливается песенными всплесками. Сцена из сегодняшнего далека нам всем для дегустации - и голоса красавиц салфеточным шорохом в завершении блюда. Новый разворот на блюде - и иная пассировка улыбкою голосящих див...

А начинается всё в лучших традициях Голливудской метрополии. Первые кадры обнадёживают, под титры - едва ли не спасательная операция в духе «Спасти рядового Райана». Но у них то там «туфта`чистой воды - выдумка, дешёвые спецэффекты для бравады, а у нас всё серьёзнее и реалистичнее. Место действия Россия, северная столица, летнее утро, городской фонтан и едва ли не былинный герой в воскрешении - тот что зовётся Ермак - в бесстрашии, окружённый любопытствующей, но безучастной толпой отваживается на мало кому доступное...

Однако законы мироздания никто не отменял и если где то убыло, то где то и прибыло. Спасение одного приводит к низведению другого. Увы-увы, Вам вынесен приговор - нет, ни смерть предначертана, Вы уволены. А что это такое? Маленькая кончина. А если к этому добавить свою фамилию - Мышкин, значит вослед персонажу Ф. М. Достоевского тебе придётся на новом витке, в иных жизненных реалиях пытаться обрести себя. Найти своё место. Заявить свои права. И бродить потерянным, отвергаемым. Где? Куда? Конечно же в Москву. Туда, в столицу, по вызову-предложению устремляется Ермак. И девочка хористка в след за ним - новое поколение, раннее и сообразительное необычайно в её образе. И сплав характеров попутчиками и встречными окриками в них - всё как и должно быть: бандиты, милиция, ворьё, спецназ, актёры... И фразы цитатами улыбок из «Двенадцати стульев», «Место встречи изменить нельзя», а равно других лент. Жизнь ставшая Кино и Кино ставшее Жизнью.

Картина подобная освежающему фрукту. Съел и идёшь дальше. Или перекусываешь вскользь, на бегу.